Юридические особенности отношений из отступного

Артур Рохлин, партнер Юридической фирмы "ЮСТ" 

Институт отступного, закрепленный в ст. 409 Гражданского кодекса РФ, признается всеми комментаторами кодекса одной из новелл гражданского законодательства. Участники имущественного оборота после достаточно длительного периода плановой экономики получили возможность, руководствуясь своими интересами, прекращать обязательства путем предоставления взамен исполнения отступного. 

В большинстве комментариев, появившихся сразу после принятия первой части ГК РФ, авторы отмечали не только новизну данного института, но и то обстоятельство, что отступное является одним из способов прекращения обязательств, отличных от прекращения обязательств посредством надлежащего исполнения. При этом основное предостережение высказывалось относительно возможного «смешения» (1) отступного с новацией, предусмотренной ст. 414 ГК РФ. 

В принципе, ст. 233 Гражданского кодекса РСФСР допускала прекращение обязательств по соглашению сторон. Представляется, что под эту формулу подпадали как новация обязательства, так и прекращение обязательства путем замены исполнения, т.е. отступное. Но поскольку исторически, как впрочем и практически, эти два института гражданского права обладают существенными отличиями, то законодатель, можно сказать, произвел рецепцию института отступного. 

Статья 409 ГК РФ устанавливает: «По соглашению сторон обязательство может быть прекращено предоставлением взамен исполнения отступного (уплатой денег, передачей имущества и т.п.). Размер, сроки и порядок предоставления отступного устанавливаются сторонами». 

За видимой простотой и понятностью данной нормы скрывается ряд проблем, которые обнажились сразу после начала ее применения. Проиллюстрировать их можно на следующем примере. Хозяйственное общество, являясь векселедержателем простого векселя, в полном соответствии с вексельным законодательством предъявило требование о его оплате к одному российскому металлургическому комбинату – векселедателю. Факт держания векселя свидетельствует о существовании между указанными организациями гражданско-правового обязательства, на которое распространяются как нормы специального законодательства, так и в части, им не урегулированной, общие нормы гражданского законодательства об обязательствах. 

В связи с тем, что в момент предъявления векселя к оплате комбинат испытывал некоторые трудности с денежными средствами, общество и комбинат подписали договор, в котором предусмотрели определенные условия. Прежде всего, стороны констатировали, что имеется вексельная «задолженность» комбината перед обществом, включающая в себя вексельную сумму, проценты и пени, издержки по протесту. При этом стороны согласились, что до момента предоставления комбинатом исполнения его «задолженность» будет увеличиваться в соответствии с правилами, установленными вексельным законодательством для расчета процентов и пени по векселю. Далее стороны записали, что «погашение «задолженности» производится путем поставки комбинатом обществу… продукции комбината…». 

При этом в договоре было прямо установлено наименование и ассортимент продукции, график ее поставки и прочие условия, характеризующие способ исполнения. Данный договор попал в поле моего зрения в связи с тем, что комбинат нарушил согласованные в нем условия погашения «задолженности», и стороны продолжили выяснение отношений в арбитражном суде, в который общество обратилось с исковым требованием об обязании комбината произвести поставку продукции в натуре. Вот тут и возникли проблемы, связанные с юридической квалификацией заключенного договора, а также с разграничением новации и отступного, поскольку стороны, к сожалению, прямо не указали, какой гражданско-правовой институт они имели в виду, заключая указанный договор. 

Как мне представляется, возникшие сложности обусловлены следующим. Сравнительный анализ буквального содержания ст. 409 и ст. 414 ГК РФ, основанный на логическом, грамматическом и системном толковании приводит к выводам о том, что: 

• а) оба института являются способами прекращения обязательства, т.е. должны быть определены как сделки;
• б) реализация как того, так и другого способа возможна путем достижения сторонами соответствующего соглашения, из чего следует, что и отступное, и новация реализуются посредством заключения договора;
• в) основное содержание предмета таких договоров заключается в трансформации обязанности должника. Причем в обоих случаях эта трансформация может касаться объекта первоначально предусмотренного исполнения;
• г) момент заключения анализируемых договоров может не совпадать как с новым исполнением (в случае с отступным), так и с исполнением нового обязательства (при новации). 

Поскольку в большинстве заключаемых на практике соглашений, в том числе и в приведенном примере, присутствуют все эти элементы (иногда только они), то для проведения квалификации необходимы дополнительные критерии (квалифицирующие признаки). Статья 409 ГК РФ таких признаков не содержит. В частности, в то время как на основании ст. 414 ГК РФ можно сделать определенный вывод о том, что моментом прекращения первоначального обязательства является достижение сторонами (кредитором и должником) соглашения, соответствующего требованиям закона о форме сделок, в ст. 409 ГК РФ подобное, хотя бы и косвенное, указание отсутствует. 

При этом, если предположить, что до фактического предоставления отступного первоначальное обязательство не прекращается, то закон не дает ответа на вопрос о характере правовой связи сторон с момента заключения соглашения об отступном и до момента такого предоставления. Нельзя также признать удовлетворительным с точки зрения однозначности определение того, что может являться отступным. Поскольку четкой дефиниции отступного в законодательстве нет, указание в качестве частных случаев на уплату денег или передачу имущества (ст. 409 ГК РФ), а также на неустойку как отступное (п. 3 ст. 396 ГК РФ) не дает полного представления о его возможной форме. 

И последний, наверное, самый актуальный вопрос – о последствиях неисполнения или ненадлежащего исполнения условий, закрепленных в соглашении об отступном, - который тоже не имеет четкого законодательного описания. Если обратиться к арбитражной практике, то составить цельную картину об особенностях института отступного также достаточно сложно. Поэтому единственный способ разрешения указанных вопросов - выявление правовой природы отступного как гражданско-правового института и установление его признаков, которые наиболее полно соответствуют потребностям гражданского оборота. 

Все авторы, высказывавшиеся по проблеме отступного, отмечают, что отступное возникло как альтернатива надлежащему исполнению. В ситуации, когда должник в обязательстве в силу каких-либо причин не мог (или не хотел) исполнять его в соответствии с первоначально согласованными условиями, он, желая «откупиться» от обязательства, предлагал кредитору что-либо иное. Если кредитора это иное устраивало, он принимал вновь предложенную ценность. 

Отступное как замена исполнения внешне схожа с заменой обязательства, или новацией, у них, как уже отмечалось, много общих признаков. Для того, чтобы существовать как самостоятельный способ прекращения обязательства, отступное должно иметь особенности. Одной из них является прекращение существующего обязательства без возникновения нового.

Данный тезис почти никем не оспаривается, за исключением, пожалуй, О.Ю. Шилохвоста. Свою позицию он изложил в книге «Отступное в гражданском праве России». Представляется, что на аргументации, содержащейся в указанной работе, необходимо остановиться более подробно, поскольку в ней предпринята попытка на основании истории возникновения и развития институтов римского права datio in solutum (замены исполнения) и arrha poenitentialis (отступного) определить сущность и конституирующие признаки современного российского института отступного. 

Рассматривая отличия отступного от других институтов гражданского права, автор утверждает, что отсутствие нового обязательства в отношениях кредитора и должника по первоначальному обязательству не является определяющим признаком отступного по сравнению с новацией. По мнению О.Ю. Шилохвоста, как в случае с новацией (в обязательном порядке), так и в случае с отступным (например, «когда в качестве предмета последнего выступают какие-либо действия, совершаемые должником в пользу кредитора» (2)), между должником и кредитором может возникать новое обязательство. Из этого автор делает вывод, что «предлагаемый иногда в литературе в качестве единственного критерия разграничения отступного и новации тезис о том, что в первом случае обязательства не возникает, а во втором – возникает в любом случае, не может быть признан достаточным» (3). 

Далее О.Ю. Шилохвост критикует мнение Е. Кагана, который разграничивает отступное и новацию следующим образом: при новации между сторонами возникает новое обязательство, а при отступном – у должника возникает право вместо исполнения обязательства передать кредитору предоставление, отличное от «первоначального» исполнения (4). 

При этом Е. Каган называет возникшее после заключения соглашения об отступном обязательственное отношение альтернативным. Не согласившись с таким пониманием сущности отступного, О.Ю. Шилохвост предлагает свои критерии разграничения этих институтов. Среди них условия возникающих обязательств, виды обязательств, сроки заключения соответствующих соглашений, цели заключаемых соглашений (5). Не имея возможности в рамках данной статьи остановиться на всех этих критериях подробно, скажу лишь, что ни один из них не может быть признан удовлетворительным, поскольку не позволяет безусловно отделить отступное от новации. 

По моему мнению, критикуемая О.Ю. Шилохвостом точка зрения Е. Кагана на соглашение об отступном как на предоставление должнику права является не только более убедительной, но и единственно правильной. В противном случае (если понимать отступное как новую обязанность должника) пришлось бы признать, что отступное это разновидность новации (или наоборот), и, следовательно, для регулирования отношений, вытекающих из соглашений об отступном достаточно положений ст. 414 ГК РФ о новации. 

Кроме того, вывод об отступном как о праве должника вытекает из приведенных О.Ю. Шилохвостом исторических сведений о развитии данного института. В подтверждение высказанного тезиса хотелось бы также сослаться на Комментарий к Гражданскому кодексу РФ под редакцией профессора О.Н. Садикова, в котором сущность института отступного определена как возможность должника, сохраняя в остальном обязательство, заменить первоначальный предмет исполнения другим. При этом указанной возможности противостоит обязанность кредитора принять отступное (6). 

Таким образом, введение в ГК РФ нового-старого института отступного имеет значение, во-первых, для урегулирования отношений сторон в связи с возможностью прекращения обязательств способом, отличным от надлежащего исполнения, а, во-вторых, для прекращения обязательств способом, отличным от новации. Существенный признак отступного как способа прекращения обязательств заключается в том, что, предоставляя отступное (заменяя исполнение), должник не берет на себя никакой новой обязанности, а получает право прекратить обязательство передачей отступного. 

Статья 409 ГК РФ предусматривает возможность прекратить обязательство предоставлением отступного. Как уже отмечалось, дефиниции отступного или его признаков она не содержит. Косвенно о том, что может являться отступным, можно судить, лишь основываясь на указанных в ст. 409 ГК РФ примерах: уплата денег, передача имущества. Но при этом неизбежен вопрос – а могут ли в качестве отступного выступать выполнение работ или оказание услуг. 

Существуют ли какие-либо ограничения способности объектов гражданского оборота выступать в качестве отступного, а также какие изменения надлежащего исполнения могут квалифицироваться как отступное? При отсутствии каких-либо законодательных запретов ответы на эти вопросы необходимо искать в природе отступного как способа прекращения обязательства. 

Юридическая цель отступного (прекращение обязательства) неразрывно связана с его экономическим содержанием: предоставить кредитору некую, удовлетворяющую его в качестве замены надлежащего исполнения ценность. 

В книге М.И. Брагинского и В.В. Витрянского «Договорное право» указано, что надлежащее исполнение включает в себя ряд элементов. К ним авторы относят: исполнение надлежащему лицу, исполнение надлежащим лицом, исполнение надлежащим предметом, исполнение в надлежащем месте, исполнение в надлежащий срок, исполнение надлежащим способом (7). 

Из формулировки ст. 409 ГК РФ, в том числе и из приведенных в ней примеров отступного, следует, что изменение такого элемента надлежащего исполнения, как его предмет, безусловно, может быть содержанием соглашения об отступном. 

Изменение же других элементов надлежащего исполнения без изменения его предмета не может служить достаточным основанием для квалификации отношений должника и кредитора как отступного, поскольку их трансформация означает изменение условий первоначально согласованного исполнения, а не его замену. Поэтому отступное может быть определено как предмет исполнения, отличный от предмета надлежащего исполнения первоначального обязательства. Причем это определение охватывает все случаи замены одного объекта гражданских прав, предусмотренные гражданским законодательством (ст. 128 ГК РФ), на другой. 

Прекращение обязанности должника, вытекающей из первоначального обязательства, является сделкой (ст. 153 ГК РФ). В этой связи для понимания юридической природы отступного необходимо определить признаки отступного как сделки. Как следует из ст. 154 ГК РФ, установление (изменение, прекращение) прав и обязанностей может зависеть от волеизъявления одной стороны либо двух и более сторон. В зависимости от этого сделки классифицируются на односторонние и двусторонние (многосторонние). 

Действующее российское законодательство определяет отступное как двустороннюю (либо многостороннюю) сделку, поскольку ставит зависимость прекращения обязательства от достижения соглашения сторон: должника и кредитора. Но в отличие от формулировки ст. 414 ГК РФ «обязательство прекращается соглашением сторон…», ст. 409 ГК РФ устанавливает, что «обязательство может быть прекращено предоставлением… отступного». В настоящее время в юридической литературе обсуждается вопрос о том, какой сделкой является соглашение об отступном - реальной или консенсуальной (8). 

Как ни странно, но он приобрел практическое значение в связи с проблемой момента прекращения обязательства при замене исполнения. Существует мнение, что соглашение об отступном - это реальный договор. Его сторонники, не признавая того, что содержание соглашения об отступном ограничивается правом должника на замену исполнения, утверждают, будто именно конструкция отступного как реального договора способна совместить возможность замены исполнения и отсутствие нового права требования кредитора, возникающего из соглашения.

Оценивая такую позицию, хотелось бы заметить, что, в принципе, ничто не мешает законодателю определить отступное как реальный договор. Но в этом случае возникает проблема, связанная с неопределенностью положения должника, который до полного предоставления отступного не может быть уверен в том, что начатое им исполнение с иным предметом будет принято кредитором (ведь соглашение еще не вступило в силу). Такая ситуация может сложиться, например, если в качестве отступного выступает оказание услуг. О.Ю. Шилохвост относит соглашение об отступном к консенсуальным сделкам (9). 

При этом, допуская возникновение из соглашения об отступном на стороне кредитора нового права требования, «консенсуальность» он обосновывает тем, что в противном случае у должника возникало бы двойное обязательство (первоначальное и новое), что противоречит одному из основных принципов гражданско-правового регулирования имущественного оборота. Особенно, по мнению О.Ю. Шилохвоста, такая ситуация характерна для отношений, связанных с оказанием услуг или выполнением работ, когда моменты заключения соглашения и фактического предоставления отступного не совпадают и не могут совпадать в принципе. Именно эти рассуждения привели О.Ю. Шилохвоста к выводу о том, что первоначальное обязательство должно прекращаться в момент заключения такой консенсуальной сделки. 

По моему мнению, характеристика отступного как реальной сделки, действительно, не может быть признана правильной по указанной выше причине (правовое положение должника). Однако, занимая принципиально иную позицию по вопросу о содержании соглашения об отступном, я не могу согласиться с аргументацией, предлагаемой О.Ю. Шилохвостом. 

Представляется, что определить правовую природу отступного как сделки можно на основании анализа юридической цели соответствующих отношений и момента ее достижения, а также характера правовой связи сторон соглашения об отступном. Прежде всего необходимо разграничивать цель отношений отступного и цель соглашения об отступном. 

Как было указано выше, основная юридическая цель отношений отступного обусловлена тем, что между их участниками уже существует обязательственная связь, в силу которой должник должен предоставить кредитору ранее согласованное исполнение. По каким-то причинам исполнение не следует, но это не прекращает обязательства. Прекратить его можно различными способами, начиная от прощения долга и заканчивая заменой обязательства. В ряду этих способов стоит и отступное. Отсюда основная юридическая цель отношений отступного может быть определена как прекращение существующего обязательства. Соглашение же об отступном является механизмом реализации указанной цели. При его помощи стороны, и прежде всего должник, пытаются до начала фактического исполнения закрепить достигнутые договоренности о возможности замены исполнения. 

Устанавливая ту или иную договорную модель, законодатель определяет, насколько реальная конструкция договора соответствует существу отношений, т.е. насколько возможность достижения цели отношений зависит от предварительного закрепления существенных условий отношений сторон. 

Так, цель отношений займа заключается в возврате уже полученных должником вещей, а отношений по хранению – в хранении уже переданной вещи. Формулирование таких договоров как реальных соответствует целям этих отношений. 

Что касается соглашения об отступном, то оно призвано закрепить право на альтернативное исполнение, гарантированность того, что новое исполнение прекратит существующее обязательство, и это имеет существенное значение для его предоставления и для достижения основной цели отношений отступного. Поэтому представляется, что соглашение об отступном должно рассматриваться как консенсуальная сделка. К такому выводу можно прийти и при буквальном толковании ст. 409 ГК РФ: обязательство прекращается предоставлением, которому должно предшествовать соглашение. Причем само соглашение обязательство не прекращает. 

Именно эту юридическую особенность отступного отмечал В.В. Витрянский, когда утверждал, что «сам по себе факт заключения соглашения об отступном не является основанием прекращения обязательства, каковым признается фактическая передача (или вернее – предоставление. – А.Р.) отступного»(10). 

Таким образом, соглашение об отступном может быть определено как консенсуальная двусторонняя сделка участников обязательственного правоотношения, направленная на установление права должника прекратить существующее обязательство не путем надлежащего исполнения, а посредством предоставления иного предмета исполнения. Данному праву корреспондирует обязанность кредитора принять новое исполнение вместо надлежащего. 

Что же представляет собой правовая связь должника и кредитора после заключения соглашения об отступном? Отмечу прежде всего, что кредитор не может требовать ничего иного, кроме как исполнения должником первоначальной обязанности. В свою очередь должник, получив согласие кредитора на возможность альтернативного исполнения обязательства, остается обязанным надлежащим образом выполнить первоначально согласованное действие (передать имущество, выполнить работу, оказать услугу). 

При этом он может «откупиться» от этого действия, реализовав предоставленное ему право. И только принятие кредитором альтернативного исполнения будет означать, что соглашение об отступном реализовано и первоначальное обязательство прекращено. Если же должник произведет надлежащее исполнение, то первоначальное обязательство также прекратится, как прекратится и нереализованное право должника на предоставление отступного, что вытекает из отмечаемого всеми исследователями производного характера соглашения об отступном.

Особого рассмотрения на страницах указанной работы О.Ю. Шилохвоста удостоилось утверждение Е. Кагана о том, что в соглашении об отступном на стороне должника появляется альтернативное обязательство. Как представляется, употребление термина «альтернативность» использовано Е. Каганом, скорее, в обиходном, а не в юридическом смысле. Действительно, в случае заключения соглашения об отступном у должника появляются альтернативные возможности по предоставлению исполнения.

Но данная альтернативность не является альтернативностью в смысле ст. 320 ГК РФ, и прежде всего потому, что в случае с отступным у кредитора не появляется нового права требования, а, следовательно, говорить об альтернативных обязательствах нельзя. Некорректное употребление Е. Каганом формально определенного и в законодательстве, и в доктрине термина привело к недостаточной ясности предложенной им позиции и дало лишний аргумент противникам конструкции соглашения об отступном как права должника. 

Полагаю, что после заключения соглашения об отступном в отношениях сторон появляется обязательство, определяемое в доктрине как факультативное. Его смысл состоит в том, что оно имеет только один предмет, но за должниками закреплено право замены такого обязательства (11). 

Подводя итог рассуждениям о юридической природе института отступного можно сделать следующие выводы. По действующему законодательству прекратить обязательство путем предоставления отступного возможно только при наличии двух элементов юридического состава: наличие соглашения сторон о таком способе прекращения обязательства и фактическое предоставление согласованного предмета «отступления». 

Само соглашение об отступном является консенсуальным договором и считается заключенным с момента выражения воли обеими его сторонами. Поскольку в большинстве случаев существует разрыв во времени между моментом заключения соглашения об отступном и предоставлением отступного, правовая связь должника и кредитора в течение этого период должна быть охарактеризована как факультативное обязательство, в соответствии с которым кредитор имеет право требования только в отношении первоначального предмета исполнения, а должник имеет возможность выбора между вариантами исполнения. 

При этом к должнику как при неисполнении им первоначального обязательства, так и при отказе от реализации возможности выбора могут быть применены меры ответственности, соответствующие только первоначальному предмету исполнения (например, ответственность за пользование чужими денежными средствами – ст. 395 ГК РФ - может наступить лишь тогда, когда денежным было первоначальное обязательство). Это же правило действует и в случае истребования у кредитора предмета отступного в порядке эвикции, и в случае признания соглашения об отступном недействительным.

Имея в активе изложенные выше выводы, представляется уместным вернуться к приведенному в самом начале настоящей статьи примеру с хозяйственным обществом и металлургическим комбинатом. Какие права и обязанности появились у них с момента подписания договора? Какие правомочия имеет хозяйственное общество в связи с непоставкой комбинатом согласованной в договоре продукции? Подлежит ли удовлетворению требование хозяйственного общества об обязании комбината произвести поставку продукции в натуре? 

Прежде всего необходимо, руководствуясь ст. 431 ГК РФ, путем анализа буквального значения содержащихся в договоре слов и выражений установить, на что была направлена воля сторон: на замену первоначального обязательства новым обязательством или на установление нового условия, касающегося предмета исполнения первоначального обязательства. 

Очевидно, что указанные в приведенном примере фразеологические обороты, использованные в договоре, а также согласованный сторонами порядок расчета увеличения задолженности в соответствии с вексельным законодательством свидетельствуют о том, что договор регулирует отношения общества и комбината по исполнению первоначального обязательства, но иным, чем предусмотрено вексельным законодательством способом. 

Таким образом, рассматриваемый договор является ни чем иным, как соглашением об отступном. Подписав договор, хозяйственное общество дало согласие на возникновение у комбината субъективного права на прекращение первоначального вексельного обязательства путем поставки продукции (предоставления отступного). Для прекращения обязательства комбинат может фактически по своему выбору либо уплатить денежные средства, либо произвести поставку продукции. При этом у самого хозяйственного общества сохранилось право требования вексельной суммы (и только оно). Поэтому при неисполнении комбинатом своих факультативных обязательств хозяйственное общество имеет материальное право на обращение в арбитражный суд с исковыми требованиями о взыскании с контрагента вексельной суммы. 

Кроме того, общество вправе требовать с комбината уплаты имущественных санкций, установленных пунктом 48 Положения о переводном и простом векселе. С другой стороны, у хозяйственного общества отсутствуют материально-правовые основания для заявления исковых требований в связи с несуществующим обязательством по поставке продукции. Поэтому в удовлетворении его требований о поставке продукции в натуре следует отказать, а равно как и любых других требований, обосновывая которые, хозяйственное общество будет ссылаться на неисполнение «обязанности» по поставке продукции. 

Такое разрешение спора между участниками договора мне представляется единственно правильным. Г.Ф. Шершеневич в свое время писал, что одним из результатов правовых исследований должна являться попытка доказать: «в противоположность действующим в данный момент нормам должны быть, согласно новым условиям времени и места, установлены такие-то нормы, как наиболее отвечающие обнаруженным потребностям и этическим воззрениям» (12). Попробуем еще раз взглянуть на институт отступного с этой точки зрения. Из сказанного выше следует, что российское законодательство, регулирующее отношения из отступного, имеет определенные недостатки. 

Практика применения ст. 409 ГК РФ свидетельствует о необходимости дополнительной регламентации рассматриваемого института. В связи с этим в нормы действующего законодательства РФ об отступном целесообразно внести изменения с тем, чтобы привести регулирование данного института в соответствие с потребностями имущественного оборота.

И здесь, прежде всего, хотелось бы обратить внимание на следующее. Проводя анализ данного института, я рассматривал его, как того требует действующее законодательство, через призму содержания соглашения об отступном, которое включает право должника на альтернативное (факультативное) исполнение и корреспондирующее этому праву обязанность кредитора принять исполнение и прекратить существующее обязательство. Никаких встречных обязательств должника соглашение об отступном не устанавливает. 

Прекращение обязательства должника происходит лишь в момент фактического предоставления отступного. Отсутствие встречных обязательств должника, с одной стороны, не вступает в противоречие с основной юридической целью отношений отступного в виде прекращения первоначального обязательства, поскольку над должником продолжает висеть «дамоклов меч» применения мер гражданско-правовой ответственности за его неисполнение. 

С другой стороны, очевидно, что при такой конструкции отступного желание и воля должника на установление такого права никакого значения не имеют. Ведь если он уже после возникновения такого права пожелает прекратить обязательство путем предоставления кредитору нового исполнения, то может фактически передать отступное, если - нет, то будет обязан произвести первоначальное исполнение. Поэтому рискну сделать предположение, что существу отношений отступного наиболее соответствует конструкция отступного как двух односторонних сделок: - заявление кредитора, предоставляющее должнику право на факультативное исполнение; - действие должника по предоставлению отступного, прекращающее первоначальное обязательство.

В связи с изложенным представляется наиболее правильным, сформулировать норму ст. 409 ГК РФ следующим образом: «С согласия кредитора обязательство может быть прекращено должником путем предоставления взамен исполнения иного, чем первоначально согласованный, предмета исполнения (отступного). Право должника на предоставление отступного возникает с момента одностороннего заявления кредитора, в котором могут быть определены размер, сроки, а также иные условия предоставления отступного, на которых кредитор согласен прекратить первоначальное обязательство. Обязательство прекращается в момент фактического предоставления отступного».

Такая формулировка позволяет более четко определить отступное как любой иной (в отличие от первоначального) предмет исполнения, включая исполнение работ и оказание услуг. Кроме того, в данном варианте однозначно определяется существо отношений из отступного (право должника), а также момент прекращения первоначального обязательства. Все это в совокупности позволит, в случае внесения соответствующих изменений в закон, сделать регулирование отношений из отступного более прозрачными, и, по моему мнению, будет способствовать более активному использованию данного института в имущественном обороте. 

1. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой (постатейный) // Под ред. О.Н. Садикова, - М.: ИНФРА-М, 1997. С. 662
2. Шилохвост О.Ю. Отступное в гражданском праве России.. – М.: Статут, 1999, с.232. 
3. Там же.
4. Каган Е. Соглашение о новации или соглашение об отступном // ЭЖ-Юрист. 1999, № 19, с. 3. 
5. Шилохвост О.Ю. Указ. соч., с. 234-235.
6. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой (постатейный) //под ред. О.Н. Садикова. С. 661 
7. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. - М.: Статут, 1997, с. 341-348. 
8. Шилохвост О.Ю. Указ. соч. С. 136 
9. Шилохвост О.Ю. Указ. соч. С. 145 
10. Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. С.538 
11. См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 342. 
12. Шершеневич Г.Ф. Курс русского гражданского права. – М.: Статут, 1995, с.19.