CAS: если работодатель не передал квартиру в собственность, он обязан выплатить компенсацию

Спортивный арбитражный суд в г. Лозанна разрешил спор между мини-футбольным клубом «Синара» (г. Екатеринбург) и бывшим тренером клуба, главным тренером сборной России по мини-футболу Сергеем Скоровичем. Вынесенное 10 декабря 2013 года решение в пользу тренера оставило в силе решение Комитета Российского футбольного союза по статусу футболистов от 26 сентября 2012 года. Интересы Сергея Скоровича во всех инстанциях представлял руководитель группы спортивного права Юридической фирмы «ЮСТ» Михаил Прокопец.

Напомним, что Сергей Скорович обратился в органы РФС с требованиями к своему бывшему работодателю – МФК «Синара» – о выплате задолженностей по заработной плате, компенсации за расторжение трудового договора в одностороннем порядке без уважительных причин и компенсации за непредставление в собственность квартиры.

Палата по разрешению споров РФС в качестве первой инстанции признала, что трудовой договор тренера расторгнут без уважительных причин, и присудила заявителю требуемую им компенсацию. При этом в ходе рассмотрения спора Сергей Скорович настаивал на правомерности условия заключенного с ним трудового договора о передаче квартиры в собственность. Клуб, наоборот, заявлял, что речь идет только об ее аренде. Палата по разрешению споров РФС обязала клуб исполнить обязательство относительно квартиры, но не указала, каким образом это сделать.

В связи с этим, на основании обращения Сергея Скоровича Комитет по статусу футболистов РФС (вторая инстанция) был вынужден оценивать истинные намерения сторон при подписании трудового договора путем анализа текста договора, значений отдельных слов и выражений, обычаев делового оборота, а также практики по аналогичным делам юрисдикционных органов ФИФА и Спортивного арбитражного суда в Лозанне.

В итоге, Комитет по статусу футболистов РФС удовлетворил жалобу Сергей Скоровича, обязав МФК «Синара» выплатить бывшему тренеру компенсацию за непредставление квартиры в собственность.

В России это первый случай, когда юрисдикционный орган РФС для разрешения спора должен был толковать положения договора, основываясь не на тексте договора, а на собственной интерпретации его текста.