Вверх
Лондонский прецедент
22 ноября 2011
Лондонский прецедент
Замысел Березовского был иной, однако его судебный процесс против Абрамовича может сослужить хорошую службу нашей правовой системе, обострив вопрос о том, как остановить «бегство из юрисдикции».
Заседание по делу «Березовский против Абрамовича» не похоже на тот британский суд, каким большинство из нас представляет его по фильмам. В отличие от соседних зданий Высокого суда, занимающих неоготические здания на Флит-стрит, ультрасовременный Роллс-билдинг из стекла и металла (куда в сентябре переехал Коммерческий суд) построен недавно и скорее похож на офисный комплекс. Вместо массивных викторианских деревянных скамей и столов — современная простая мебель, которая вполне адекватно смотрелась бы в дизайнерских магазинах. Помещения для судебных заседаний больше похожи на конференц-залы. Никаких амфитеатров, лишь подиум для судьи и возвышение для дающих показания. Первые три ряда столов заняты юристами сторон, перед которыми стоят компьютеры и ноутбуки — на последние ведется трансляция стенограммы суда. Ни адвокаты, ни судья не одеты в парики и мантии — в Коммерческом суде обходятся современными деловыми костюмами.
Ощущение международной конференции усиливается тем, что почти все сидят в наушниках — общение между судьей, адвокатами и свидетелями ведется через синхронный перевод на русский и обратно. Задние ряды занимают представители прессы. Журналисты строчат в ноутбуках заметки, параллельно обновляя статусы в твиттере. Беспроводной интернет, правда, периодически «падает», что повышает внимание к тому, что происходит в зале.
О том, что это все-таки судебное разбирательство, напоминает лишь то, что все присутствующие встают, чтобы поприветствовать судью, когда он входит в зал или покидает его (дело ведут совместно двое судей — Майкл Манн и Элизабет Глостер). Вслед за судьей из зала выходят и сами участники процесса: во время заседания они сидят на разных концах зала, боковые стеллажи вдоль стен которого заставлены многотомными протоколами материалов дела, и стараются не смотреть друг на друга.
<…>
Британский суд — вопросы из России
Как это ни странно, иск, поданный Березовским, может оказаться первым добрым делом, сделанным им для своего бывшего отечества. Яркая публичность процесса заставляет обратить внимание на то, что вопросы, связанные с российской историей и имущественными отношениями и касающиеся не просто российских активов, но в том числе активов, находящихся в госсобственности («Первый канал», «Газпром нефть»), рассматриваются в чужой юрисдикции.
В связи с этим возникают вопросы. Почему зарубежные суды берут на себя смелость разбирать очень крупные дела, имеющие отношение к активам, расположенным на территории другого государства? Причем государства, которое входит в Совет Безопасности ООН, является признанным субъектом мирового права? Правильно ли это с политической, экономической и правовой точек зрения? Не является ли это симптомом того, что мы начинаем терять свой юридический суверенитет, ведь судебная и правовая система априори один из основополагающих признаков государства? Очевидно, что ответы на эти вопросы нельзя искать в рамках имперской демагогии. Их там, к счастью, и не ищут. Взгляд профессионального юридического сообщества указывает, что оно, это сообщество, фиксируя саму проблему, видит ее решение в последовательном усилении и либерализации собственно российской правовой системы.
<…>
Как поясняет Евгений Жилин, ассоциированный партнер юридической фирмы ЮСТ, практика рассмотрения споров в привязке к определенной территории, например в случаях, когда на территории страны находится имущество одного из участников дела, вообще распространена в мире достаточно широко. «У нас, — говорит Евгений Жилин, — было дело, когда одна крупная фирма, не ведшая никаких дел на территории России, приобрела здесь имущество, и это позволило нашему российскому суду рассмотреть дело, связанное с этой иностранной компанией». Естественной причиной рассмотрения дел в иностранных юрисдикциях является и проживание участников процесса на территории страны, и тем более гражданство одного из участников процесса. А Березовский живет здесь вот уже десять лет. <…>
«Сегодня это общемировая тенденция — прецедентное английское право теснит континентальное, — говорит глава комитета по законодательству Госдумы РФ Владимир Плигин. — Прежде всего это связано с мощью юридических фирм, действующих в рамках прецедентного права. Дело и в том, что сама прецедентность права понимается многими как основа некоторой стабильности, определенности в принятии судебных решений». И в поисках этой определенности истцы все чаще обращаются к английской правовой системе.
Другая особенность английского суда, которая, судя по всему, является следствием прецедентности права, — технология ведения разбирательства. Англия гордится своей системой длительных перекрестных допросов, которая, по их мнению, способна вывести на чистую воду любого. «По мнению самих англичан, опытный барристер, ведя перекрестный допрос свидетелей, способен добиться нужного для клиента результата даже в тех случаях, когда какие-то договоренности были достигнуты лишь в устной форме, — говорит адвокат Алексей Попов. — Иногда используются косвенные документы, которые в рамках континентального права не работают. Однажды в качестве доказательства был принят факт вручения истцом ответчику обычной визитной карточки».
Согласно английскому праву, в расчет берутся также устные договоренности. То есть сделки партнерства могут быть оформлены не на бумаге, а просто на словах. Это равнозначно письменному договору, даже если его у сторон нет.
Есть и еще ряд особенностей. К примеру, английские судьи склонны вставать на сторону того, кого они считают жертвой. Вот почему бизнесмен Сергей Полонский подает иск на своего обидчика банкира Александра Лебедева именно в Лондоне. А Елена Батурина легко там же выигрывает иск против газеты Sunday Times…
Полная версия публикации – здесь.
«Эксперт» №46 (779), 21.11.11
Лондонский прецедент
Замысел Березовского был иной, однако его судебный процесс против Абрамовича может сослужить хорошую службу нашей правовой системе, обострив вопрос о том, как остановить «бегство из юрисдикции».
Заседание по делу «Березовский против Абрамовича» не похоже на тот британский суд, каким большинство из нас представляет его по фильмам. В отличие от соседних зданий Высокого суда, занимающих неоготические здания на Флит-стрит, ультрасовременный Роллс-билдинг из стекла и металла (куда в сентябре переехал Коммерческий суд) построен недавно и скорее похож на офисный комплекс. Вместо массивных викторианских деревянных скамей и столов — современная простая мебель, которая вполне адекватно смотрелась бы в дизайнерских магазинах. Помещения для судебных заседаний больше похожи на конференц-залы. Никаких амфитеатров, лишь подиум для судьи и возвышение для дающих показания. Первые три ряда столов заняты юристами сторон, перед которыми стоят компьютеры и ноутбуки — на последние ведется трансляция стенограммы суда. Ни адвокаты, ни судья не одеты в парики и мантии — в Коммерческом суде обходятся современными деловыми костюмами.
Ощущение международной конференции усиливается тем, что почти все сидят в наушниках — общение между судьей, адвокатами и свидетелями ведется через синхронный перевод на русский и обратно. Задние ряды занимают представители прессы. Журналисты строчат в ноутбуках заметки, параллельно обновляя статусы в твиттере. Беспроводной интернет, правда, периодически «падает», что повышает внимание к тому, что происходит в зале.
О том, что это все-таки судебное разбирательство, напоминает лишь то, что все присутствующие встают, чтобы поприветствовать судью, когда он входит в зал или покидает его (дело ведут совместно двое судей — Майкл Манн и Элизабет Глостер). Вслед за судьей из зала выходят и сами участники процесса: во время заседания они сидят на разных концах зала, боковые стеллажи вдоль стен которого заставлены многотомными протоколами материалов дела, и стараются не смотреть друг на друга.
<…>
Британский суд — вопросы из России
Как это ни странно, иск, поданный Березовским, может оказаться первым добрым делом, сделанным им для своего бывшего отечества. Яркая публичность процесса заставляет обратить внимание на то, что вопросы, связанные с российской историей и имущественными отношениями и касающиеся не просто российских активов, но в том числе активов, находящихся в госсобственности («Первый канал», «Газпром нефть»), рассматриваются в чужой юрисдикции.
В связи с этим возникают вопросы. Почему зарубежные суды берут на себя смелость разбирать очень крупные дела, имеющие отношение к активам, расположенным на территории другого государства? Причем государства, которое входит в Совет Безопасности ООН, является признанным субъектом мирового права? Правильно ли это с политической, экономической и правовой точек зрения? Не является ли это симптомом того, что мы начинаем терять свой юридический суверенитет, ведь судебная и правовая система априори один из основополагающих признаков государства? Очевидно, что ответы на эти вопросы нельзя искать в рамках имперской демагогии. Их там, к счастью, и не ищут. Взгляд профессионального юридического сообщества указывает, что оно, это сообщество, фиксируя саму проблему, видит ее решение в последовательном усилении и либерализации собственно российской правовой системы.
<…>
Как поясняет Евгений Жилин, ассоциированный партнер юридической фирмы ЮСТ, практика рассмотрения споров в привязке к определенной территории, например в случаях, когда на территории страны находится имущество одного из участников дела, вообще распространена в мире достаточно широко. «У нас, — говорит Евгений Жилин, — было дело, когда одна крупная фирма, не ведшая никаких дел на территории России, приобрела здесь имущество, и это позволило нашему российскому суду рассмотреть дело, связанное с этой иностранной компанией». Естественной причиной рассмотрения дел в иностранных юрисдикциях является и проживание участников процесса на территории страны, и тем более гражданство одного из участников процесса. А Березовский живет здесь вот уже десять лет. <…>
«Сегодня это общемировая тенденция — прецедентное английское право теснит континентальное, — говорит глава комитета по законодательству Госдумы РФ Владимир Плигин. — Прежде всего это связано с мощью юридических фирм, действующих в рамках прецедентного права. Дело и в том, что сама прецедентность права понимается многими как основа некоторой стабильности, определенности в принятии судебных решений». И в поисках этой определенности истцы все чаще обращаются к английской правовой системе.
Другая особенность английского суда, которая, судя по всему, является следствием прецедентности права, — технология ведения разбирательства. Англия гордится своей системой длительных перекрестных допросов, которая, по их мнению, способна вывести на чистую воду любого. «По мнению самих англичан, опытный барристер, ведя перекрестный допрос свидетелей, способен добиться нужного для клиента результата даже в тех случаях, когда какие-то договоренности были достигнуты лишь в устной форме, — говорит адвокат Алексей Попов. — Иногда используются косвенные документы, которые в рамках континентального права не работают. Однажды в качестве доказательства был принят факт вручения истцом ответчику обычной визитной карточки».
Согласно английскому праву, в расчет берутся также устные договоренности. То есть сделки партнерства могут быть оформлены не на бумаге, а просто на словах. Это равнозначно письменному договору, даже если его у сторон нет.
Есть и еще ряд особенностей. К примеру, английские судьи склонны вставать на сторону того, кого они считают жертвой. Вот почему бизнесмен Сергей Полонский подает иск на своего обидчика банкира Александра Лебедева именно в Лондоне. А Елена Батурина легко там же выигрывает иск против газеты Sunday Times…
Полная версия публикации – здесь.
«Эксперт» №46 (779), 21.11.11
Новости в рамках отрасли
Рейтинги и партнёры
